Отец Всеволод, прежде всего, очень хочется Вас поздравить со знаменательной датой – 45-летием со дня рождения. В связи с этим первый вопрос: каким образом частные свои события верующие люди могут праздновать во время Великого поста?
– Благодарю за поздравление. И в дни поста вполне возможно дружеское общение за постной трапезой. Как известно, в те дни, когда совершается полная литургия, вполне возможно выпить и рюмку-другую вина. Пост не побуждает к нелюдимости, и общение между христианами в рамках церковной общины, тех или иных дружеских отношений – это естественнейшая вещь. Но общение это должно быть осмысленным, серьезным, не пустым и не бездумным.
Пост располагает к совместным размышлениям о смысле жизни, о том, что происходит вокруг и как с этим соотносятся наши стремления жить по воле Божией.
Хотелось бы задать вопрос о гастрономическом измерении поста. Предполагается, что изменение состава употребляемой пищи в постное время нужно, в том числе, для того, чтобы освободить человека от лишних забот, дабы он больше времени мог посвятить молитве, добрым делам. Сейчас у нас время полуфабрикатов, и чтобы приготовить постную трапезу, нужно потратить больше сил, времени и даже фантазии, чем в обычное время. Не извращается ли таким образом смысл правил поста, которые касаются ограничений в пище?
– Конечно, воздержание от скоромной пищи и в целом от объедения – это очень полезная для духовной жизни вещь. Мы с вами знаем, как велика разница между человеком объевшимся и опившимся и человеком не употреблявшим долго никакой пищи. Каждый из нас это знает по себе. И не случайно Святейший Патриарх Кирилл неоднократно напоминает верующим о том, что обильная пища не способствует духовной жизни.
Конечно, пост – это, прежде всего, время для покаяния, для осмысленной жизни. И не правы те, кто в первую очередь уделяет внимание вопросу, что есть и чего не есть, проводя огромное количество времени в дискуссиях на эту тему.
Заповедь субботы относится не только к древним или современным евреям – она в определенном смысле касается и каждого из нас, христиан. Мы хорошо знаем, что если человек только работает, он начинает разрушаться. Упомянутая заповедь предполагает отделение некоторого количества времени для «неработы» – день в неделю, месяц в год, год из некоторой череды лет… Причем речь идет не о бездумном созерцании тупых развлекательных программ, а о том, чтобы использовать это время для молитвы, для покаяния, для творческого роста, для серьезных раздумий, для неспешного вдумчивого общения, для чтения, для искусства.
Пост должен быть в какой-то мере отделенным от остальной жизни «субботним» временем. Нужно, по крайней мере, попробовать потреблять в эти дни гораздо меньше информации, меньше развлекательного контента, меньше вести пустых разговоров – говорить только то, что необходимо. Пост – это время, когда мы должны понять: то, что еще две недели назад казалось абсолютно немыслимым, может оказаться вполне реальным – в частности, отказ от, казалось бы, жизненно важных, а на самом деле никому не нужных информационных источников, отказ от суеты, от пустых разговоров и мыслей.
Нужно также хранить себя от культуры «пост-попсы», которая нам сегодня навязывается. Причем, слово «пост» здесь можно читать и по-латински и по-русски. Порой пост пытаются превратить в некий кулинарный гламур. Это, на мой взгляд, осознанная или неосознанная попытка убить настоящий его смысл. Я вижу лицемерие в навороченных постных блюдах, в соевом мясе, во всяческих кулинарных изысках, формально соответствующих правилам постной кухни. Это некое проявление фарисейства: формально ты ничего не нарушаешь, а по сути посвящаешь много времени услаждению своего чрева. Постных продуктов сейчас достаточно много. По-моему, есть возможность готовить их быстро, не посвящая пище того времени и того внимания, которых она не достойна.
Хотелось бы задать еще один вопрос, который касается внешних проявлений поста. Общепринятым в нашем языке является выражение «постное лицо». Само по себе разумеющимся считается, что нужно носить в дни Великого поста темную одежду, не улыбаться, не веселиться. Но, с другой стороны, мы помним слова Спасителя: «А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне» (Мф. 6. 16-18). Так нужно ли делать постное лицо во время поста?
– В Священном Писании все об этом сказано. Если человек постится для того, чтобы окружающие люди это видели и говорили о нем хорошо либо не говорили плохо, то он ведет себя прямо противоположно Евангелию. Мы постимся не для людей, а для того, чтобы очистить свою душу, отрезвить свой рассудок, прояснить отношения с Богом и с ближними. Строить постную мину на людях – лицемерие.
Как одеваться во время поста? Толком никогда себя не спрашивал об этом. В течение седмичных дней я не ношу позолоченных крестов – вот и весь дресс-код.
Как вообще Церковь относится к юмору? Существует ли такое явление, как церковный юмор?
– Конечно, да. Есть немало разных забавных историй. Я их когда-то собирал, пока было время, часть из них включил в свои книжки. Иногда слышу что-то новое – пересказываю другим. Люди, которые относятся к себе слишком серьезно, часто плохо кончают. Господь создал людей любящими улыбку, мудрую и незлую иронию, – значит, так сему и быть.
Но юмор юмору рознь. Есть юмор черный, злой, обидный, язвительный, гадкий, похабный, развратный. Против злых чувств, облекаемых в юмор, Господь в Евангелии очень ясно говорит: «Кто же скажет брату своему: «ракá», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной» (Мф. 5. 22). Порой за юмором в нашей светской и даже церковной среде кроется злоба, враждебность, желание выместить обиду, подчас даже несправедливую. И поэтому каждый из нас обязан за собой следить, спрашивая себя: не оправдываю ли я иронией самые невеселые и отвратительные грехи по отношению к ближнему?
Когда человек находится давно в Церкви, есть опасность, что у него возникнет несколько техническое отношение к вере: я сделаю то-то и то-то, и совесть будет спокойна. Но ведь тогда уничтожается смысл и содержание жизни в Церкви. Как уберечься от того, чтобы сводить духовную жизнь к сухому формализму?
– Практически каждый христианин через это прошел. Весна первой любви к Богу, к Церкви, к богослужению когда-то проходит, и человек оказывается вынужден сочетать веру с повседневностью. А потом могут быть и хмурая осень, дожди, слякоть, унылая пора души. К тому же человек устает, впадает в суету – это с каждым бывает. Но не случайно сказано: «Претерпевший же до конца спасется» (Мф. 24. 13). Выход из этого состояния только один: поддерживать связь с Богом, просить Его о помощи. Человеку, который молится, никогда не скучно, он никогда не попадет в тупик уныния или отчаяния, потому что Сам ему Господь помогает. Если мы хотим выйти из духовного тупика, Господь поможет. Иногда мы даже не знаем, как Он это сделает, с помощью каких обстоятельств нашей жизни – послав неожиданную мысль, какие-то встречи, книги, фильмы, подарив нечаянную радость в праздник, к которому ты вроде бы уже привык.
Молитва – это не «выполнение религиозного долга», это не тягостная обязанность, не то, что относится только к тебе – это твой диалог с Богом. И Бог отвечает тебе, начинает участвовать в твоей жизни, меняя ее, но только если ты сам этого хочешь и готов волю принять Божию и следовать ей.
А вот, скажем, бывает такое состояние у верующего человека, которое можно охарактеризовать как окамененное нечувствие: полное равнодушие к окружающим и даже к Богу. Это состояние тоже можно преодолеть с помощью молитвы?
– Нужно обратиться к Богу: «Господи, помоги!», – и Господь обязательно поможет.
– Когда человек воцерковляется, он старается найти духовника. Считается, что без духовного водителя спастись сложно, даже невозможно. Каким образом найти духовника, является ли его наличие «билетом в Царствие Небесное»? Как остаться собой и в то же время быть послушным пастырю?
– Надо помнить, что ты, в первую очередь, предстоишь пред Богом. Конечно, человек не один, ему нужна община. Мы спасаемся не то чтобы совсем поодиночке – все-таки самые важные вещи мы делаем вместе с церковной общиной: молимся за литургией, принимаем большинство таинств. Поэтому поддержка другого человека, особенно пастыря, крайне важна.
Всегда нужно помнить, что над священником – Бог, и священнику это нужно помнить в первую очередь. Когда люди в церковной жизни начинают концентрироваться прежде всего на батюшке, устраивая вокруг него сцены ревности, живя то близостью к священнику, то обидой на него, это нельзя назвать иначе как духовным извращением. Не хочу ставить себя в пример – мой пример дурной обычно, – но смиренно открою одну вещь: я очень давно и очень твердо отказался от какого-либо чрезмерного эмоционального контакта с прихожанами, а уж тем более от того «душевного блуда», который периодически видишь у некоторых пастырей с духовными чадами. В ряде случаев такие отношения приводили к полному духовному падению священника и расточению прихожан.
Я около тридцати лет в алтаре, двадцать лет служу священником и видел разные примеры. Приходилось порой видеть, как священник сознательно разводил вокруг себя толпы эмоциональных зрителей, взвинченных почитателей и особенно почитательниц. Это почти всегда плохо кончалось и для него, и для них.
При этом у меня перед глазами пример одного из моих духовных учителей – митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, который, будучи человеком, тонко чувствующим окружающих, в то же время никогда не позволял себе неких эмоциональных накруток в отношениях с кем бы то ни было. И в связи с этим посмотрим на плоды его стабильного и неуклонного церковного служения: около сорока лет он руководит церковной жизнью Московской области – одного из самых сложных регионов, в котором за пару десятилетий появилось более тысячи новых приходов. Можно только поразиться его верности Церкви, здравомыслию, смирению и энергии.
В Москве храмов не хватает, при этом довольно большая концентрация приходов наблюдается в центре города. Нередко приходится слышать от пастырей, которые несут служение именно в центральных районах столицы, что приход маленький и молящихся на богослужениях нет, поскольку в будни все работают, а в выходные людям очень сложно приезжать из спальных районов. Храм святителя Николая на Трех горах, настоятелем которого Вы являетесь, тоже находится в центральной части города. С какими трудностями сталкиваетесь Вы как настоятель, что нужно, чтобы собрать общину? Может быть, в этом помогает общая приходская деятельность?
– Храм, в котором я служу, находится в самом центре Москвы и считается одним из малопосещаемых. От него до ближайшего храма идти пять минут пешком, до следующего – пятнадцать, на расстоянии двадцати минут ходьбы в другую сторону тоже есть приходская церковь. Но все-таки люди у нас в храме есть, и не так уж мало. Так, например, на литургии в Неделю Торжества Православия у нас было 215 причастников, а обычно в воскресенье причащается 60-80 человек.
Такое количество людей в храме я считаю нормальным. Не думаю, что стоит специально делать что-то, чтобы увеличить число прихожан до уровня, например, церкви Святой Троицы в Хорошево, где я служил пятнадцать лет и где по некоторым праздникам число причастников доходило до тысячи, – вот это как раз ненормально. Я знаю ситуацию в Хорошево, в Гольяново, где живу, других районах северо-востока Москвы. Хотел бы признаться, что душа буквально кричит о том, что нужны новые храмы на окраинах – в том же Гольяново и десять новых храмов не будут стоять пустыми.
Да, многие люди с окраин приезжают в центр, и это хорошо: надо поддерживать приходские общины и в центральной части города тоже. Но я бы не считал эти храмы обделенными: мне хорошо известна ситуация в соседних приходах – везде люди есть. Так и в приходах Замоскворечья, где храмы меньше разрушались и где расстояние от одного до другого – пять минут пешком, до следующего столько же и так еще раз десять. И, тем не менее, везде люди есть. Если в храме за воскресным богослужением молятся 100-150 человек – это как раз нормально. Неправильно ждать, что в храме будут молиться пятьсот, а то и тысяча прихожан – такое, конечно возможно по большим праздникам, но для нормальной жизни приходской общины не так уж полезно. Это как раз говорит о том, что община разрослась и нужно строить новые храмы.
При этом, конечно, большое значение имеет многообразие приходской жизни, и здесь большую роль должны играть миряне. Мы знаем, что инициатива сверху не всегда работает, а вот если люди что-то предлагают и это потом вводится в церковные рамки, то приходская жизнь становится более органичной, чем если духовенство пытается только само что-то придумать и внедрить.
В нашем приходе есть воскресная школа со спортивным уклоном, группа анонимных алкоголиков и группа, в которой собираются те, кого принято называть «созависимыми» – члены семьи и близкие людей, которые страдают пагубными зависимостями, арт-клуб, где проходят концерты и выставки, юридическая консультация, социальная служба, отряд юных разведчиков (скаутов), группа молодежи греческого происхождения, отряд реконструкторов, иконописная мастерская. Также проходят занятия библейского колледжа, вечера «Вера и жизнь», на которых мы читаем Священное Писание и соотносим его с событиями окружающего нас общества. Практически все это придумано и предложено мирянами, ими же поддерживается и обеспечивается. Так, по-моему, гораздо лучше, чем если бы духовенство само задумывало все начинания, а затем осуществляло их или мелочно опекало.